Неточные совпадения
Пришел солдат с медалями,
Чуть
жив, а выпить хочется:
— Я счастлив! — говорит.
«Ну, открывай, старинушка,
В чем счастие солдатское?
Да не таись, смотри!»
— А в том, во-первых, счастие,
Что в двадцати сражениях
Я был, а не убит!
А во-вторых, важней того,
Я и
во время мирное
Ходил ни сыт ни голоден,
А смерти не дался!
А в-третьих — за провинности,
Великие и малые,
Нещадно бит я палками,
А хоть пощупай —
жив!
Сама бывшая хозяйка его, мать умершей невесты Раскольникова, вдова Зарницына, засвидетельствовала тоже, что, когда они еще
жили в другом доме, у Пяти Углов, Раскольников
во время пожара, ночью, вытащил из одной квартиры, уже загоревшейся, двух маленьких детей и был при этом обожжен.
Лариса. Но что меня заставило?.. Если дома
жить нельзя, если
во время страшной, смертельной тоски заставляют любезничать, улыбаться, навязывают женихов, на которых без отвращения нельзя смотреть, если в доме скандалы, если надо бежать и из дому и даже из города?
— Меня эти сплетни даже не смешат, Евгений Васильевич, и я слишком горда, чтобы позволить им меня беспокоить. Я несчастлива оттого… что нет
во мне желания, охоты
жить. Вы недоверчиво на меня смотрите, вы думаете: это говорит «аристократка», которая вся в кружевах и сидит на бархатном кресле. Я и не скрываюсь: я люблю то, что вы называете комфортом, и в то же
время я мало желаю
жить. Примирите это противоречие как знаете. Впрочем, это все в ваших глазах романтизм.
Летом, на другой год после смерти Бориса, когда Лидии минуло двенадцать лет, Игорь Туробоев отказался учиться в военной школе и должен был ехать в какую-то другую, в Петербург. И вот, за несколько дней до его отъезда,
во время завтрака, Лидия решительно заявила отцу, что она любит Игоря, не может без него
жить и не хочет, чтоб он учился в другом городе.
С той поры прошло двадцать лет, и за это
время он
прожил удивительно разнообразную жизнь, принимал участие в смешной авантюре казака Ашинова, который хотел подарить России Абиссинию, работал где-то
во Франции бойцом на бойнях, наконец был миссионером в Корее, — это что-то очень странное, его миссионерство.
— Замечательно — как вы не догадались обо мне тогда,
во время студенческой драки? Ведь если б я был простой человек, разве мне дали бы сопровождать вас в полицию? Это — раз. Опять же и то:
живет человек на глазах ваших два года, нигде не служит, все будто бы места ищет, а — на что
живет, на какие средства? И ночей дома не ночует. Простодушные люди вы с супругой. Даже боязно за вас, честное слово! Анфимьевна — та, наверное, вором считает меня…
Чукчи держат себя поодаль от наших поселенцев, полагая, что русские придут и перережут их, а русские думают — и гораздо с большим основанием, — что их перережут чукчи. От этого происходит то, что те и другие избегают друг друга, хотя
живут рядом, не оказывают взаимной помощи в нужде
во время голода, не торгуют и того гляди еще подерутся между собой.
А, уж конечно, они убедились, особенно в новое
время, что если б пустить иностранцев, так от них многому бы можно научиться:
жить получше, быть посведущее
во всем, сильнее, богаче.
После фабрики она
жила в деревне, потом приехала в город и на квартире, где была тайная типография, была арестована и приговорена к каторге. Марья Павловна не рассказывала никогда этого сама, но Катюша узнала от других, что приговорена она была к каторге за то, что взяла на себя выстрел, который
во время обыска был сделан в темноте одним из революционеров.
Но такого человека, который бы пожалел его, не нашлось ни одного
во всё то
время, когда он, как зверок,
жил в городе свои года ученья и, обстриженный под гребенку, чтоб не разводить вшей, бегал мастерам за покупкой; напротив, всё, что он слышал от мастеров и товарищей с тех пор, как он
живет в городе, было то, что молодец тот, кто обманет, кто выпьет, кто обругает, кто прибьет, развратничает.
И действительно, она порадовалась; он не отходил от нее ни на минуту, кроме тех часов, которые должен был проводить в гошпитале и Академии; так
прожила она около месяца, и все
время были они вместе, и сколько было рассказов, рассказов обо всем, что было с каждым
во время разлуки, и еще больше было воспоминаний о прежней жизни вместе, и сколько было удовольствий: они гуляли вместе, он нанял коляску, и они каждый день целый вечер ездили по окрестностям Петербурга и восхищались ими; человеку так мила природа, что даже этою жалкою, презренною, хоть и стоившею миллионы и десятки миллионов, природою петербургских окрестностей радуются люди; они читали, они играли в дурачки, они играли в лото, она даже стала учиться играть в шахматы, как будто имела
время выучиться.
Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил в вагоне, по дороге из Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех главных составных частей населения,
жил для этого и в городах и в селах, ходил пешком из деревни в деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу, в немецкие провинции Австрии, теперь едет в Баварию, оттуда в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден
во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же проедет в Англию и на это употребит еще год; если останется из этого года
время, он посмотрит и на испанцев, и на итальянцев, если же не останется
времени — так и быть, потому что это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через год
во всяком случае ему «нужно» быть уже в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно» ему, чем какую-нибудь другую землю, и там он останется долго, может быть, более года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе дело, но вероятнее, что года через три он возвратится в Россию, потому что, кажется, в России, не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
В это блистательное
время Марья Гавриловна
жила с матерью в *** губернии и не видала, как обе столицы праздновали возвращение войск. Но в уездах и деревнях общий восторг, может быть, был еще сильнее. Появление в сих местах офицера было для него настоящим торжеством, и любовнику
во фраке плохо было в его соседстве.
И вот этот-то страшный человек должен был приехать к нам. С утра
во всем доме было необыкновенное волнение: я никогда прежде не видал этого мифического «брата-врага», хотя и родился у него в доме, где
жил мой отец после приезда из чужих краев; мне очень хотелось его посмотреть и в то же
время я боялся — не знаю чего, но очень боялся.
С ним я
жил в ссылке, с ним
во Владимире; он нам служил в то
время, когда мы были без денег.
Глупо или притворно было бы в наше
время денежного неустройства пренебрегать состоянием. Деньги — независимость, сила, оружие. А оружие никто не бросает
во время войны, хотя бы оно и было неприятельское, Даже ржавое. Рабство нищеты страшно, я изучил его
во всех видах,
живши годы с людьми, которые спаслись, в чем были, от политических кораблекрушений. Поэтому я считал справедливым и необходимым принять все меры, чтоб вырвать что можно из медвежьих лап русского правительства.
Матушка при этом предсказании бледнела. Она и сама только наружно тешила себя надеждой, а внутренне была убеждена, что останется ни при чем и все дедушкино имение перейдет брату Григорью, так как его руку держит и Настька-краля, и Клюквин, и даже генерал Любягин. Да и сам Гришка постоянно
живет в Москве, готовый, как ястреб,
во всякое
время налететь на стариково сокровище.
Во всяком случае, в боковушке все
жили в полном согласии. Госпожи «за любовь» приказывали, Аннушка — «за любовь» повиновалась. И если по
временам барышни называли свою рабу строптивою, то это относилось не столько к внутренней сущности речей и поступков последней, сколько к их своеобразной форме.
За десятки лет после левачевской перестройки снова грязь и густые нечистоты образовали пробку в повороте канала под Китайским проездом, около Малого театра.
Во время войны наводнение было так сильно, что залило нижние
жилые этажи домов и торговые заведения, но никаких мер сонная хозяйка столицы — городская дума не принимала.
Казаков
жил у своего друга, тамбовского помещика Ознобишина, двоюродного брата Ильи Ознобишина, драматического писателя и прекрасного актера-любителя, останавливавшегося в этом номере
во время своих приездов в Москву на зимний сезон.
В квартире номер сорок пять
во дворе
жил хранитель дома с незапамятных
времен. Это был квартальный Карасев, из бывших городовых, любимец генерал-губернатора князя В. А. Долгорукова, при котором он состоял неотлучным не то вестовым, не то исполнителем разных личных поручений. Полиция боялась Карасева больше, чем самого князя, и потому в дом Олсуфьева, что бы там ни делалось, не совала своего носа.
Здесь этот таинственный храм правосудия находился у нас
во дворе… В его преддверии помещалась сторожка, где бравый николаевский унтер в неслужебное
время чинил чиновничью обувь и, кажется, торговал водкой. Из сторожки так и садило особым
жилым «духом».
Бойкая жизнь Поволжья просто ошеломила Галактиона. Вот это, называется,
живут вовсю. Какими капиталами ворочают, какие дела делают!.. А здесь и развернуться нельзя: все гужом идет. Не ускачешь далеко. А там и чугунка и пароходы. Все во-время, на срок. Главное, не ест перевозка, — нет месячных распутиц, весенних и осенних, нет летнего ненастья и зимних вьюг, — везде скатертью дорога.
В другой: каторжный, жена свободного состояния и сын; каторжная-татарка и ее дочь; каторжный-татарин, его жена свободного состояния и двое татарчат в ермолках; каторжный, жена свободного состояния и сын; поселенец, бывший на каторге 35 лет, но еще молодцеватый, с черными усами, за неимением сапог ходящий босиком, но страстный картежник; [Он говорил мне, что
во время игры в штос у него «в
жилах электричество»: от волнения руки сводит.
Лебединых стай я не видывал: в тех местах Оренбургской губернии, где я постоянно охотился, лебеди бывают только пролетом, а постоянно не
живут и детей не выводят, и для меня появление их не
во время пролета было редкостью.
Во-первых, женщина, так сказать, существо человеческое, что называют в наше
время, гуманное,
жила, долго
жила, наконец, зажилась.
Они
жили недалеко, в маленьком домике; маленькие дети, брат и сестра Ипполита, были по крайней мере тем рады даче, что спасались от больного в сад; бедная же капитанша оставалась
во всей его воле и вполне его жертвой; князь должен был их делить и мирить ежедневно, и больной продолжал называть его своею «нянькой», в то же
время как бы не смея и не презирать его за его роль примирителя.
Господский дом на Низах был построен еще в казенное
время, по общему типу построек
времен Аракчеева: с фронтоном, белыми колоннами, мезонином, галереей и подъездом
во дворе. Кругом шли пристройки: кухня, людская, кучерская и т. д. Построек было много, а еще больше неудобств, хотя главный управляющий Балчуговских золотых промыслов Станислав Раймундович Карачунский и
жил старым холостяком. Рабочие перекрестили его в Степана Романыча. Он служил на промыслах уже лет двенадцать и давно был своим человеком.
— Видал я господ всяких, Степан Романыч, а все-таки не пойму их никак… Не к тебе речь говорится, а вообще. Прежнее
время взять, когда мужики за господами
жили, — правильные были господа, настоящие: зверь так зверь,
во всю меру, добрый так добрый, лакомый так лакомый. А все-таки не понимал я, как это всякую совесть в себе загасить… Про нынешних и говорить нечего: он и зла-то не может сделать, засилья нет, а так, одно званье что барин.
Я очень знаю, что надобно действовать, но это
время, как ты видела, я просто ни на что не годен. Он со мной
поживет, потом поступит к Циммерману в Москве. Это заведение лучшее
во всех отношениях, и там он может остаться до самого университета. Я уже вошел в переговоры с Циммерманом, но надобно еще самому с ним познакомиться, все высмотреть. Авось бог поможет как-нибудь распустить крылья, которые до сих пор подрезаны…
Кандидат служил, когда его призывали к его службе, но уже не пажествовал за Лизой, как это было зимою, и опять несколько возвратился к более спокойному состоянию духа, которое в прежние
времена не оставляло его
во весь летний сезон, пока Бахаревы
жили в деревне.
Припомнив все, слышанное мною в разное
время от Параши, и вырывавшиеся иногда слова у матери
во время горячих разговоров с отцом, я составил себе довольно ясное понятие о свойствах людей, с которыми она
жила.
Мать ни за что не хотела стеснить его свободу; он
жил в особом флигеле, с приставленным к нему слугою, ходил гулять по полям и лесам и приходил в дом, где
жила Марья Михайловна,
во всякое
время, когда ему было угодно, даже ночью.
— Сделайте милость, никогда бы он этого не осмелился сделать; я умею держать себя против всякого!.. Я все
время ведь
жила у нее, пока муж ее был
жив! — пояснила m-lle Прыхина Павлу. — И вообразите себе, она сидит, сидит там у него, натерпится, настрадается, придет да так ко мне на грудь и упадет, на груди у меня и рыдает
во всю ночь.
Когда
во время Двухсотлетней Войны все дороги разрушились и заросли травой — первое
время, должно быть, казалось очень неудобно
жить в городах, отрезанных один от другого зелеными дебрями.
Но первое: я не способен на шутки —
во всякую шутку неявной функцией входит ложь; и второе: Единая Государственная Наука утверждает, что жизнь древних была именно такова, а Единая Государственная Наука ошибаться не может. Да и откуда тогда было бы взяться государственной логике, когда люди
жили в состоянии свободы, то есть зверей, обезьян, стада. Чего можно требовать от них, если даже и в наше
время откуда-то со дна, из мохнатых глубин, — еще изредка слышно дикое, обезьянье эхо.
Во время пьянства своего Иван Миронов не переставая думал не только о своем обидчике, но о всех господах и господишках, которые только тем
живут, что обирают нашего брата.
«…Нет, нынче не то, что было в прежнее
время; в прежнее
время народ как-то проще, любовнее был. Служил я, теперича, в земском суде заседателем, триста рублей бумажками получал, семейством угнетен был, а не хуже людей
жил. Прежде знали, что чиновнику тоже пить-есть надо, ну, и место давали так, чтоб прокормиться было чем… А отчего? оттого, что простота
во всем была, начальственное снисхождение было — вот что!
Сверх того, я сказал себе: никогда не прать против рожна ("никогда! никогда!"), потому, во-первых, что самое слово «рожон», в сущности, не имеет смысла, и, во-вторых, потому, что мы
живем в такое
время, когда не прать нужно, а содействовать.
Но Краснов вовсе не великодушничал, а просто рассчитывал на себя и в то же
время приподнимал завесу будущего. Во-первых, затраты, которые он сделал в поисках за предводительством, отозвались очень чувствительно на его общем благосостоянии; во-вторых,
проживши несколько месяцев в Петербурге и потолкавшись между «людьми», он на самое предводительство начал смотреть совсем иными глазами. Он просто не верил, что звание это может иметь будущность.
В течение месяца он успел объездить всех знакомых, которых сумел накопить
во время своих кочеваний. Некоторые из этих знакомых уже достигли высоких постов; другие нажили хорошие состояния и
жили в свое удовольствие; третьим, наконец, не посчастливилось. Но Бодрецов не забыл никого. К первым он был почтителен, со вторыми явил себя веселым собеседником, к третьим отнесся дружески, сочувственно. Только с очень немногими, уже вполне отпетыми, встретился не вполне дружелюбно, но и то с крайнею осторожностью.
Нет, даже Колупаев с Разуваевым — и те недовольны. Они, конечно, понимают, что «
жить ноне очень способно», но в то же
время не могут не тревожиться, что есть тут что-то «необнакавенное», чудное, что, идя по этой покатости, можно, того гляди, и голову свернуть. И оба начинают просить «констинтунциев»… Нам чтоб «констинтунциев» дали, а толоконников чтоб к нам под начал определили 26, да чтоб за печатью: и ныне и присно и
во веки веков.
Я очень хорошо понял, что хоть люблю девушку, насколько способен только любить, но в то же
время интересы литературные, общественные и, наконец, собственное честолюбие и даже более грубые, эгоистические потребности — все это
живет во мне, волнует меня, и каким же образом я мог бы решиться всем этим пожертвовать и взять для нравственного продовольствия на всю жизнь одно только чувство любви, которое далеко не наполняет всей моей души… каким образом?
Во время студенчества они
жили на одной квартире, и если этот человек в самом деле полный распорядитель при журнале, то все для него сделает.
—
Во времена это происходило еще древние, старые… жил-был по деревне мужик жаднеющий… бывало, на обухе рожь молотить примется, зернышка не уронит; только было у него, промеж прочего другого именья, стадо овец…
И тут девочка рассказала ему кое-что о себе. Она дочь профессора, который читает лекции в университете, но, кроме того, дает в Екатерининском институте уроки естественной истории и имеет в нем казенную квартиру. Поэтому ее положение в институте особое.
Живет она дома, а в институте только учится. Оттого она гораздо свободнее
во времени, в чтении и в развлечениях, чем ее подруги…
Я
жил в Гиляевке только летом, да и то часто уезжал по редакционным делам.
Во время моих приездов мы нередко вместе обедали и ужинали то у В.М. Лаврова, то у В.А. Гольцева, то у меня.
Во-первых, он враждовал с Шатовым; они
жили вместе в Америке, стало быть, имели
время поссориться.
— Мне,
во времена моей еще ранней юности, — продолжал владыко, — мы ведь, поповичи, ближе
живем к народу, чем вы, дворяне; я же был бедненький сельский семинарист, и нас, по обычаю, целой ватагой возили с нашей вакации в училище в город на лодке, и раз наш кормчий вечером пристал к одной деревне и всех нас свел в эту деревню ночевать к его знакомому крестьянину, и когда мы поели наших дорожных колобков, то были уложены спать в небольшой избенке вповалку на полу.